|
|
|
|
|
|
|
|
Путешествия Алтай 1987 |
|
| [Алтай1987] |
Описание экспедиции Алтай-1987 [Предыдущая часть] 4 [Следующая часть] Часть 4. Горы
Утром, 27 января мы встали в 6:30. Было еще совершенно темно. Достаем свои фонарики. Кто-то первый поднялся и задел полы палатки. На нас обрушился целый снегопад. Особенно не повезло тому, кому попало за шиворот. Дело в том, что за ночь на внутренней поверхности палатки сконденсировалась и замерзла влага. Она образовала довольно толстый слой инея. Еще совсем темно. С помощью фонарика, у выхода палатки я обнаружил свои замерзшие бахиллы. Они были как каменные. Пугала мысль, что придется их сейчас одевать. Так ведь и ноги можно отморозить. Но потом я понял, что эти опасения были напрасны. Главное разогнуть застывшую кожу и втиснуть внутрь ногу. Самое большее, через пятнадцать минут, все будет в порядке. Вышли на улицу. Зажгли примусы, накидали снега в два котелка и поставили их на огонь. В одном котелке приготовили кашу, а в другом чай. В походе удобнее всего пользоваться только кружкой и ложкой. Их вполне достаточно. Из кружки можно есть кашу или суп, а потом, вымыв ее снегом, налить туда чай. Поскольку вся пища огненная, только с костра, удобно держаться за ручку. С миской приходится обращаться более деликатно, ее проще опрокинуть. Вымыв посуду, сложив вещи, продукты и палатки в рюкзаки, примерно к восьми утра мы двинулись в путь. Как раз, начало светать. В горном туризме принято ходить так называемыми "ходками". Идут 45 минут, а затем короткая остановка на 15 минут. По мере увеличения крутизны склона, это соотношение может меняться до 40 на 20. Шли по дороге. Через две ходки дошли до зимовья. Это была грубо сложенная избушка, а рядом небольшой загон. Вместо стекол, в окнах натянут полиэтилен. Немного передохнув, двинулись дальше. К сожалению, дорога на этом кончалась и дальше нужно было идти по снегу. С утра была дымка, и даже падал мелкий снег. Только к обеду погода прояснилась, стали просматриваться окрестности. Мы шли по долине реки Кучерлы, по левому берегу, к ее истоку. По обе стороны располагались горные хребты, доверху поросшие хвойным лесом. Хребет, который был слева, назывался Каратюрек, что означает "Черное Дерево". В дальнейшем, нам предстояло на него взобраться. По мере продвижения, мы поднимались все выше и выше над рекой. Окружающие склоны постепенно принимали более строгие очертания. Вершины хребтов теперь были голые. В Горном Алтае верхняя граница лесов находится на уровне 2500 метров над уровнем моря. Выше деревьев нет. Около обеда мы повернули круто влево, и начали подъем вверх по склону хребта. Довольно быстро стали набирать высоту. Ярко палило солнце. Его лучи отражались от снега, и спасали только темные очки. Подниматься было тяжело. Очень хотелось пить. Говорят, в горах, при восхождении, человек теряет в час кружку воды. Я небольшими хлопьями ел снег. Через некоторое время мы начали задыхаться от нагрузки. Впервые проявился недостаток кислорода. Так мы поднимались еще полчаса, дальше склон был более пологим. И тут, у меня, правую бедренную мышцу свело судорогой. Боль была страшная. Я присел, но ничего не смог сделать. Минуты через три она отошла. Правда, мышца после этого еще болела. Увидев ровную площадку, решили остановиться на обед. Перекусили, отдохнули и двинулись дальше. Стоило мне пройти метров пятнадцать, как ногу опять свело судорогой. Я садился и растирал ее, правда это совершенно не помогало. Стоило мне опять встать и сделать хотя бы пару шагов вперед правой ногой, как ее снова сводило. В таком темпе идти дальше было нельзя. Я держал всю группу. Я убедил Пашку, что группа должна идти вперед, и как обычно, часов в семь, поставить ночной лагерь. По следам я буду медленно, шажочек за шажочком продвигаться вперед, и как раз, к ужину подойду. К тому времени будут расставлены палатки и будут условия, чтобы заняться моей ногой. Так и решили. Я все время видел группу впереди, и они видели меня. Погода была просто прекрасной. Яркое солнце, чистое небо, ни ветерка. Судя по всему, судорога возникла из-за охлаждения бедренной мышцы. Ведь мы поднимались по снегу, и джинсы были мокрые. Я добрался до лагеря как раз вовремя. Только-только был готов ужин. Во второй группе был парень Андрей. Он уже отслужил в армии. Он вытащил из рюкзака и предложил мне теплые балоньевые штаны с конским волосом. Я был благодарен ему, так как у меня в запасе не было теплых, непромокаемых штанов. Наш новый лагерь выглядел гораздо живописнее предыдущего. Две палатки стояли рядом с ельником. В сумраке горел костер. Оттуда слышались гитарные струны. С трех сторон нас окружали горные склоны, а позади открывался чудесный вид на долину реки Кучерлы. Все окрестности предстали в вечерних - синих и голубых тонах. Я сделал снимок в сторону долины на цветную пленку. Думаю, получится замечательный кадр. К концу дня я заметил, что из носа идет тоненькая струйка крови. Она никак не проходила, даже когда я запрокидывал голову и клал снег на переносицу. В то же время она сильно меня не беспокоила, так как была очень слабой. Паша сказал, что так начинается горная болезнь. И действительно, я заметил, что у меня нет аппетита. Чувствовалась не то, чтобы усталость, скорее вялость. Такое состояние было почти у всех. Мы находились на высоте 2300 м. Говорят, лучший способ излечиться от горной болезни это физический труд, активный подъем вверх. Интересно, что в различных горных массивах, высота, где начинается горная болезнь, различна. В основном это связывают с влажностью воздуха. Чем влажнее климат, тем труднее переносить высоту. В девять вечера мы легли спать. Да! Палатку-то нужно было ставить так, чтобы голова была выше, а не ноги.
Проснувшись утром 28 января, мы чувствовали себя гораздо лучше. Нам предстоял дальнейший подъем на гребень хребта Каратюрек. Там, наверху, должна находиться гидрометеостанция (ГМС). Вышли в пол восьмого. Наш путь лежал по лесистому склону. Глубина снега доходила до пояса. В теплых штанах нога чувствовала себя прекрасно. Судорог больше не было, и боли я не чувствовал. Идти было очень тяжело. Под снегом часто попадались бревна и кустарник. Ведущего меняли каждые 15 минут. Мне тоже приходилось идти впереди. Должен признаться, что еле-еле вытягивал эти 15 минут. К полудню мы, наконец, вышли из границы леса. Снега тут нет. Видимо его сдувает вниз. Но идти легче не стало. Крутизна склона возросла, и он был покрыт вмерзшими в землю камнями. Этот участок, до самой вершины хребта был, пожалуй, самым трудным за весь поход. Его протяженность по вертикали всего 200 метров. Видимо с непривычки, очень остро ощущалась нехватка кислорода. Мы просто не могли сильно напрягаться и энергично работать, так как сразу же задыхались. Сердце бешено колотилось. Пульс мощными ударами бил в висках, в глазах рябило как перед обмороком. Приходилось отдыхать и присаживаться на камни каждые пять минут. Тут уже каждый шел по своему графику. Группа растянулась длинной вереницей по всему склону. И вот, до вершины осталось по вертикали метров пятьдесят. Я почувствовал, что дальше идти просто не могу, выложился полностью. Я присел на камень, но пять минут отдыха нисколько не помогли. Было похоже, что организм отдал все, что мог. В кармане штормовки я держал бутылек с порошком чистой аскорбиновой кислоты. Открыв его я отхлебнул где-то с чайную ложку. Рассасывая порошок, с удивлением обнаружил, что почти не чувствую кислоты. Говорят, в горах у человека вообще притупляются ощущения, в том числе и чувство опастности. Глядя на солнце, я не ощущал, что меня слепит, и только здравый смысл заставил отвести взгляд. Говорят, что притупляется даже оценка высоты. Бывали случаи, когда альпинист прыгал с какого-то уступа и разбивался или колечился. Потом, когда измеряли высоту, оказывалось, что он прыгал с высоты четвертого этажа. Минут через пять, уже забыв про аскорбинку, я был обрадован необычайным приливом сил. С каждым ударом пульса мышцы наполнялись силой. Я вскарабкался на верх, сбросил рюкзак и пошел обратно выручать девчонок. К трем часам дня все мы поднялись на ГМС. Она представляла собой деревянный дом, крыша которого была дополнительно укреплена стальными растяжками, видимо на случай сильного ветра. На станции работали два метеоролога. Они приняли нас по-братски. Испекли хлеба, нажарили медвежьего мяса (я никогда его раньше не пробовал). В доме нам выделили две комнаты. Тут мы начали постепенно приходить в себя, и наконец-то наелись досыта. Стоит, наверное, описать наш дневной рацион. Утром, на завтрак обычно готовили кашу или суп. Варили на примусах в скороварке. На высоте варить можно только в скороварке, так как в обычном котелке вода закипает при температуре ниже ста градусов. Каждому достается по поварежке или по две. Затем чай. Обед, как правило, самый скудный: 6-10 кусочков сухофруктов, 4-5 кусочков сахара, кусочек нуги, кусочек копченой колбасы 2-3 см, несколько глотков чая из фляжки и 20-30 штук разных витаминок. Иногда нас баловали кусочком шоколадки. То есть в обед мы ничего не варим. Со временем мы привыкли к такому рациону. Дело в том, что на высоте (видимо из-за горной болезни) чувство аппетита притупляется. Зато вечером мы ели по-крупному: каша, суп, чай и разные мелочи (сухофрукты, конфеты и т.д.). Итак, мы поднялись на вершину хребта Каратюрек. После обеда каждый занимался своим делом. В основном, все чинили обувь. Мои бахиллы в нескольких местах имели разрывы. Закончив с ремонтом я решил, наконец, выйти на улицу и оглядеть окрестности. Выходя из дома, в сенях, я увидел петуха. Он важно стоял на тумбочке и смотрел на меня. На улице меня встретила прекрасная погода и яркое солнце. Тут я наконец увидел, куда мы поднялись. Под ногами лежал гигантский горный массив. Мы находились на высоте 2700 м. Отсюда была видна Белуха и Аккемская стена. Они четко вырисовывались на небосклоне, в лучах вечернего солнца. Белуха - высочайшая вершина Алтая. Ее высота 4506 метров. Завтра нам предстояло двигаться в ее сторону. Впервые взору открылся вид по ту сторону хребта Каратюрек. Этот склон был более крутым. Я решил подойти и осмотреть его. Пройдя метров пятьдесят, я оказался у края. Склон был действительно очень крутой. Мало того, верхняя его часть была скалистой. Там, глубоко внизу, открывалась долина реки Аккем. Перепад высот составлял примерно километр. Вот бы разбежаться и прыгнуть. Я сделал несколько снимков на слайды. Подошел Коля. Мы сфотографировали друг друга, и после этого долго сидели на скале и наслаждались открывающимся перед нами видом. Далеко-далеко на западе была видна Усть-Кокса. А ведь до нее около 80 километров. Хорошо просматривалась долина Катуни. На востоке виднелись бесконечные гряды невысоких гор. И все-таки, главным персонажем открывшейся панорамы, несомненно являлся массив Белухи. На фоне заката ее вершина слегка курилась. Коля ушел в дом. Солнце садилось. Быстро наступал вечер, и окружающие краски стали меняться. Все, что находилось ниже нас, было уже в тени. Последний луч, и солнце исчезло, оставив после себя прекрасное сияние. На обратной части небосклона появились звезды. Необъятное пространство и суровые, величественные громады гор окружали меня. Я остался один. Это были одни из самых прекрасных минут похода. Какая там была тишина! Это совсем не та тишина, что бывает в комнате. Эту тишину чувствуешь также, как звук. Она что-то шепчет тебе. Это голос гор. Тут я понял, что в горах, кроме фантастических и прекрасных дневных пейзажей есть еще и ночная сторона. Для меня это было что-то новое. Никогда раньше мне не приходилось оставаться одному в горах. Наступала ночь. Где-то подкрадывался страх и, удивительно, но от этого я ощутил восторг. Я вернулся! Я увидел природу - обитель человека. Когда-то давно, в незапамятные времена, человек жил в гармонии с ней. Она давала ему убежище и пропитание. Сейчас же, только медведи, лоси и снежные барсы хозяева этих гор. Человек отвернулся, покинул свое убежище. Порвалась связь. И вот теперь, вдыхая полной грудью холодный воздух я понял, что когда-то мои пращуры жили в лесу. Я понял, что кровь в моих жилах сохранила древние инстинкты. Я почувствовал в себе далекие отголоски дикого начала. Одиночество ночью в горах. Я коснулся чего-то прекрасного, вечного и одновременно холодного и страшного. Я понимал, что страх этот существует только, пока я жив. Это страх перед вечностью. Вечность и смерть оказались в одном лице. Где-то внутри я усмехался над ничтожностью своей жизни. Все, что имеет человек - жизнь, это ничто. Есть что-то более важное, и это Оно было передо мной. Я был горд тем, что мог, не отводя взгляда, смотреть прямо в лицо вечности. Сознание не смогло постичь бесконечное, оно перестало трепетать перед страхом и замерло. Безмолвие, горы и звезды. Ничего не могло быть более величественного. Появились ассоциации с картинами детства. Я понял, что мне суждено было здесь побывать. Я вспомнил, как зачаровывали меня картины Рериха в детстве. Я слушал музыку своей жизни. Тем не менее, я должен буду вернуться отсюда обратно, вниз, в котел с дерьмом, откуда пришел. Наша обыденная жизнь наполнена проблемами, которые мы сами себе создаем. Там, внизу, люди копашаться в этих проблемах, совсем забыв про вечное. Оставленное мною человеческое общество, стало для меня отвратительно. Не хотелось иметь с ним ничего общего. Стало холодать. У меня в кармане была пластиковая бутылка с бензином. Я вылил ее на каменистую землю и поджег. Впитавшийся в грунт бензин горел долго, минут тридцать. Я сидел возле него и грел руки. Небо было усыпано звездами. Отделяющий от звезд слой атмосферы в горах гораздо тоньше. Поэтому, они видны от самого горизонта до горизонта с одинаковой плотностью и интенсивностью. Их было так много, и они сияли настолько ярко, что небо было слегка серым от звезд. Пора идти обратно. Я оставил огонь и пошел в дом...
|
