ИСТОРИИ

[Назад к историям]

Священная Гора

Мои ноги шаг за шагом погружаются в глубокий снег по колено. Я иду по ровному снежному ковру. Где-то далеко слышится отдаленный лай собаки и звук бензопилы. Это последнее, что выдает позади присутствие деревни.

Сегодня я прошел километра три. Думаю, этого достаточно, чтобы ночь спокойно переночевать. Судя по отсутствию следов на снегу, никто особенно беспокоить меня не должен.

Я все не могу поверить, что мое путешествие уже началось. Как будто, это прогулка на окраине города. Странное, все-таки человеческое сознание. С одной стороны оно пугливо, и его охватывает ужас от одной мысли, что оно может оказаться в некоторой ситуации. Однако, когда мы волею судьбы попадаем в эту ситуацию, то спустя время, видим, что ничего такого страшного в этом нет. Ко всему можно привыкнуть. Со всем можно смириться. Наверное, это одно из замечательных свойств нашей психики и одно из важнейших условий эволюции. Правильно говорят: "Не так страшен черт, как его малюют".

Темнеет быстро, наверное уже действительно пора ставить лагерь. Увидев ровное место сворачиваю в лес, туда, откуда доносится слабый шум реки. Хотя, до нее отсюда далековато.

Из всех рек, что я повидал на Алтае, Кучерла оказалась самой бурной и норовистой. Ее нигде в принципе нельзя перейти вброд. Это такая же бредовая идея, как попытка перейти железнодорожные пути, когда по ним мчится товарный поезд. Летом она очень шумная. Хотя сказать просто "шумная" – ничего не сказать. У реки в некоторых местах стоит такой грохот, что любой крик тонет в нем бесследно. Земля вибрирует от такой мощи. С непривычки это может быть настоящей проблемой для путешественника. Даже если к вечеру очень устал, шум не дает заснуть. Ночью усталость и шум реки смешиваются в странную смесь, и проделывают с нашим сознанием причудливые вещи. Закрывая глаза постепенно уплываешь в какое-то спокойное пространство. Этот шум уводит сознание в свою стихию. В стихию загадочных образов и эфемерных воспоминаний, которых, наверное, и не было никогда, но ты их почему-то помнишь. Шум всегда разный, каждую секунду он неповторим. В звуке этого шума ты улавливаешь далекий рев машины, разговоры каких-то людей, ржание лошадей, гул далекой лавины и, наверное, шепот духов у твоего уха.

Расстегнул пояс, сбросил лямки. Рюкзак упал в снег. Это был долгожданный момент. Расправил затекшие плечи. Но все равно, корпус по привычке тянет вперед. Мышцы еще пытаются компенсировать отсутствующий рюкзак. Достал налобный фонарик из бокового кармана. Луч электрического света оживил сгущающийся сумрак. Нужно проверить, чтобы на месте палатки, под снегом, не оказалось коряг и веток. Начал утаптывать периметр.

Может я, конечно и зря решил пойти один в такой поход, да еще зимой. Я с пониманием отношусь к такому упреку. Да, он справедлив. Конечно, правы мои родители и жена с дочей, что в такие походы одному идти нельзя. Это все верно. Но я должен все-таки попытаться обосновать свое решение. Этому есть объяснение.

Люди идут в горы потому, что их туда тянет. Некоторые люди побывав однажды в горах уже не могут их забыть. Горы тянут их к себе. Как будто кусочек тебя остался там. Ты чувствуешь незримую силу, проникающую сквозь тысячи километров, сквозь дома, города и стены, которая зовет тебя. Тяга эта не ослабевает со временем, даже наоборот, ты чувствуешь, что просто не можешь больше сопротивляться этому зову. Такие люди иногда говорят "я сердце оставил в горах". Наверное можно пытаться бороться с этим чувством, а может быть это бесполезно. Тяга эта неутолима. Только возвращение к горам может ее облегчить.

Если чувствуешь в себе такие позывы, значит тебе действительно можно готовиться к экспедиции и уже решать когда и с кем идти. Но беда тому, кто решит пойти в горы без желания или вопреки ему. Такое приключение может окончится трагически – у человека может проявиться психологическое ограничение, своеобразный срыв. Я неоднократно слышал про это, и однажды был свидетелем такого явления. Это просто страшно.

Чтобы идти в горы, их нужно любить. Я люблю горы с раннего детства. Помню великолепные снежные вершины в Киргизии. Я тогда еще разговаривать не умел, но уже был очарован их красотой и величием. Это были первые впечатления моей жизни. Это первое, что я помню.

Вытоптав периметр, я перешел к центру, выкидывая ногами снег в стороны. Место оказалось ровным. Отстегнув от рюкзака палатку начинаю установку. Поставлю ее входом на восток, к дороге. С современными палатками это делается в одиночку за несколько минут. Установив палатку, открываю молнию и вваливаюсь на коленях внутрь. Снег под днищем немного проваливается. Подтягиваю рюкзак и достаю пенопропиленовый коврик. После свернутого состояния он никак не хочет лежать ровным. Придавливаю его спальным мешком.

В метре от палатки готовлю ровное, чистое место для примуса. Примусом я называю его, конечно же, по привычке. Газовая горелка несомненно удобнее и практичнее примуса. Поворачиваю краник, щелкаю кнопку. Есть! Вспыхнуло энергичное, голубоватое пламя. Все вокруг сразу превратилось во мрак.

Огонь, извечный спутник жизни. Ему поклонялись наши древние пращуры. Ценили и хранили его порой как свою жизнь. Вот и сейчас я полностью положусь в своем путешествии на этот компактный, удобный источник жизни. Без него в походе было бы очень тяжело. Нужно прожить тут всю жизнь, чтобы суметь выжить зимой в горах без огня.

Пока в кастрюльке топилась порция снега, приготовил палатку к ночевке. Прежде всего, на дно палатки уложил коврик, а на него уже спальный мешок. Эти легкие коврики очень облегчают жизнь путешественникам. Раньше любителям туризма приходилось рубить еловые и пихтовые ветки и раскладывать их под палатку. Под спальник накладывали разной одежды. Использовали всякие самодельные приспособления из пенопласта. В общем выкручивались кто как мог.

Положил в карман ручной фонарик, а в палатке, рядом с входом, оставил большой охотничий нож – так, на всякий случай, может быть даже просто, для своего спокойствия или из соображения традиции.

Снег в котелке быстро осел и весь превратился в воду. Маловато. Я набрал крышкой еще охапку снега и добавил в кастрюлю.

Да, чуть не забыл! Я же хотел ослабить ремни рюкзака. Утром уже точно будет не до этого. Поворачиваюсь к палатке и свет налобного фонарика послушно следует взгляду. Ослабил ремни, прогнал их оба на два сантиметра и затянул снова.

Пока закипает вода, достал из рюкзака банку тушенки и пакет с крупой и специями.

Поход в горы, тем более зимой – это тяжелое, серьезное испытание. Это не простая прогулка, как летом, потому, что тут нужно не просто пройти - тут нужно выжить. Чтобы выжить, нужно любить и чувствовать природу. Нужно понимать ее знаки и относиться к ней с великим почтением. Нужно слышать снег, улавливать движения воздуха, читать облака и быть благодарным солнцу. Нужно уважать деревья, горы и камни. Нужно понимать, что никто меня сюда не приглашал. Я сам пришел. Я незваный гость. Я нарушаю вековой покой. Я не должен брать, а только давать. Я искра, а они – вечность. Я должен открыть им душу абсолютно и полностью. Я должен быть терпеливым и смиренным. Молчаливым и серьезным. Иначе, это, может быть, мой последний день. Тут я могу погибнуть. Добро пожаловать – это горы.

Нельзя быть слишком самонадеянным и идти напролом. Это опасно. Один из признаков незрелости – недооценка трудности. Я не хочу показаться чем-то большим, чем реально из себя представляю. В этом смысле, мне неловко говорить, что я вот такой тигр снегов и не боюсь никаких трудностей. Я понимаю, что это очень опасно. Опасно это для тех, кто сомневается в том, что понимает голос природы.

Я чувствую потребность на время вернуться в природу. Именно в такую, от которой люди обычно скрываются в хижинах, в домах, у теплого очага. Мне нужно вернуться к ней именно в такое время, когда тут никого нет. Она зовет меня. Я слышу этот зов. Я полагаюсь на него. В нем есть ответ, как не заблудиться. В нем подсказка, как не замерзнуть. Этот зов наполняет мое тело неистовой силой. Нет аргумента противиться ему. Это нельзя постичь разумом.

Я в дикой природе. Я устанавливаю отношения с тайгой, с горами, с ветром. Я говорю с ними. Окружающий мир весь состоит из мелочей. Но нельзя считать мелочи маленькими. Все чрезвычайно важно. Не нужно пытаться думать рационально и стараться запоминать все. Нельзя вот так взять и нагрести за пазуху опыта. Нужно просто созерцать все окружающее, не пытаясь его взять или присвоить. Нужно быть чутким и внимательным. Нужно относиться ко всему с почтением. С великим почтением!

Внутренняя природа человека сродни ветру, горам, небу и Солнцу. Этой внутренней сущностью нужно смотреть на горы, тайгу, небо и Солнце. Если ты чувствуешь в них нечто близкое, духовное, тогда ты сможешь приспособиться и поступать правильно. Жить должно по их правилам. Придя в горы, лучше забыть, что ты был когда-то человеком, что ты жил в каких-то городах, видел электричество и машины. Это все остается за тысячи лет позади, вообще в другом измерении. А было ли вообще это с тобой – это уже не важно. Теперь предстоит вспомнить то, кем ты был всегда и кем будешь вечно...

В горах легко не бывает. Не будет вечерней ванны, мягкого дивана. Горы – это, в некотором смысле, путь самоистязания. Все сопряжено с трудностями, которые нужно вытерпеть. Если умеешь терпеть, если знаешь, что сможешь, то нет такой трудности, которую тебе не пройти. Для этого дух должен быть чистым и спокойным. И тут он становится чище и спокойнее. Как ребенок после сурового наказания становится "шелковым", так и сущность наша человеческая, пройдя трудности и испытания очищается от черни и темных шлейфов. И идешь ты ради того, чтобы обрести чистоту духа.

Это и есть ответ на вопрос. Я хочу очистить себя, я устал от темной и липкой субстанции мутных и сложных отношений в человеческом обществе. Я хочу быть легче и светлее, как ветер и горы. Я все решил. Я пройду все. Я уже готов к этому.

Мне не нужен попутчик. Я хочу остаться один на один с природой. Любые человеческие отношения будут мешать мне. Они не дадут мне обрести нужное состояние, к которому я стремлюсь.

Каша весело булькает на примусе, скоро можно добавлять тушенку. Открыв банку, помогаю ножом вывалить содержимое в кастрюлю. Когда начал размешивать ложкой, повеяло ароматами ужина. Теперь мой лагерь – это уже немного дом.

В небе не видно ни звезд, ни очертаний гор, потому, что оно все затянуто серой хмарью. Ветра нет, поэтому не очень холодно. Термометр на рюкзаке показывает -10. А ветра нет, потому, что я еще в тайге. В лесу вообще редко бывает ветер. Дальше, на перевале он конечно развернется во всю силу. Еще предстоит с ним сладить.

Через несколько минут каша оказывается готовой. Снимаю кастрюльку и ставлю на огонь свой черпачок со снегом для чая.

После каши жизнь становится веселее. Половину каши оставил на утро. Накрыл крышкой и поставил в угол палатки. Замерзнет быстро. Совершенным чудом оказался горячий сладкий, ароматный чай. Он как завершение трудного, первого дня моего путешествия. Вот теперь можно чуть расслабиться и вздохнуть полной грудью. Все, что нужно было сегодня сделать, я сделал. Теперь остается выспаться перед завтрашним переходом.

* * *

Глава 2

В сознание залетела какая-то первая мысль, и как в историях о древних завоеваниях, она изнутри открыла двери разума, после чего шквал мыслей быстро и шумно влетел и заполнил все мое сознание. Ну все! Теперь о дальнейшем сне не может быть и речи. Я проснулся.

Я чувствовал себя бодрым и выспавшимся. В спальнике было тепло и уютно. Ничего не хочется менять. Судя по сумраку, еще рано. Но заснуть я уже все равно не смогу. Интересно, как там снаружи? Чистое ли небо? Есть ли ветер? Идет ли снег? Какое вообще настроение природы? Столько вопросов. Кто-ж тут устоит!

Расстегнув молнию спальника я поднялся и выглянул из палатки. Было еще рано. Синеватый сумрак скрывал детали окружающей обстановки. Небо затянуто серой хмарью. За ночь выпало немного снега. Унылая картина.

В углу палатки я обнаружил свои замерзшие ботинки. Пугала мысль, что придется их сейчас надевать. Они совершенно застыли. Кожа стала почти деревянной. Я надел комбинезон и затем с трудом втиснул ноги в застывшие ботинки. Даже через шерстяные носки чувствовался холод застывшей кожи. Но я уже знаю, что не стоит боятся этого холода. Самое большее, через пятнадцать минут от него не останется и следа. Мало того, нога после этого уже не замерзнет. Чудо!

Утро было спокойное и тихое. Ни ветра, ни снегопада. Морозный таежный воздух прочистил и озарил сознание. Почему-то мелькнула мысль, что еще не поздно вернуться и не глупить с этой экспедицией. Зачем мне все это нужно? Сейчас бы пойти на теплую кухню, выпить чашечку горячего кофе, потом пойти за компьютер, сесть в удобное, комфортное кресло и спокойно помонтировать какой-нибудь интересный фильм, или порыться в старых фотографиях моих путешествий. Как хорошо, что где-то далеко-далеко есть мой дом, теплый и уютный, куда можно вернуться и где тебя ждут. К чему сейчас все эти подвиги, зачем куда-то переться в такую глухомань, в холод, где снег почти по пояс? Неужели я еще дома, в городе, не мог трезво взглянуть на эту затею. Ублажать какой-то каприз, глупую прихоть? Ведь тут все серьезно и сурово. Шутить с такими вещами нельзя. Так сгинешь с белого света и никто потом тебя не найдет. Нашелся герой!

В каком-то смятении я ставил кашу на примус и вытаскивал вещи из палатки. Я сам себя странным образом загнал в угол. Стал заложником своих же причуд. В своем ли я уме, что собираюсь осуществить этот план?

Я поднял голову и посмотрел на деревья. Долго так, спокойно и внимательно. Нет! Как все-таки здесь красиво! Даже хмурая природа все равно прекрасна! Пушистые хвойные ветки с хлопьями снега слегка покачивались, улавливая легкие волнения воздуха. Сейчас я понял, что эти деревья – живые. Здесь так тихо и спокойно. Умиротворенно!

Свернул и упаковал спальник, привязал к рюкзаку коврик. Собрал вещи. Тем временем, в кастрюльке уже зашкворчало. Быстренько перекусил горячей гречкой с тушенкой, потом приготовил черпак чаю, с удовольствием выпил его. Затем приготовил второй черпак чаю и залил его в термос. Термос я положил в середину рюкзака, завернув его в шерстяной шарф. Это чтобы перекусить в обед, когда буду подниматься на перевал. Вымыл посуду и приступил к укладыванию вещей.

В первый день похода всегда приспосабливаешься к расположению вещей в рюкзаке. У каждой вещи должно быть свое место. Вещи, которые не понадобятся до вечера, нужно укладывать на самое дно. Жесткие и угловатые вещи нужно стараться укладывать подальше от спины. Нужно четко запомнить, куда положил фонарик, нож, фотокамеру, фляжку, лекарства и т.д. Нужно помнить все. Укладывать вещи в рюкзак нужно не спеша, с толком, с расстановкой, чтобы вечером в темноте можно было найти нужную вещь на ощупь. Это целая культура. Солнцезащитные очки можно прикрепить на лямку рюкзака или повесить на веревочке на шею.

Когда я закончил сворачивать лагерь, стало уже заметно светлее и это порадовало меня. Ну вот, можно подвести свой первый итог. Успешно прошла первая "холодная" ночевка. Начался новый день, и я полностью готов следовать дальше, навстречу приключениям в страну вечного холода.

С непривычки рюкзак дался тяжеловато. Но вскоре я привык. Я знаю, что идти нужно неспеша, особенно утром. Сердце еще не разогрелось, не проснулось. Резкие нагрузки для него вредны.

Медленно покачиваясь я вышел на вчерашнюю дорогу и пошел дальше, вверх, вдоль хребта Кара-Тюрек. Снег иногда доходит чуть выше колена. Но он легкий и рыхлый, поэтому можно не поднимать ботинки до его поверхности, а просто рассекать ими снег.

Вот и пошло время, измеряемое шагами. Тик-так, левой-правой, левой-правой...

В таких долгих походах постепенно начинаешь привыкать к существованию отдельно от своих ног, отдельно от процесса ходьбы. Ты как бы едешь на лошади, смерившись с ее степенным и неторопливым шагом, поглощенный своими мыслями или любуясь окружающей природой. Лошадка идет сама по себе, выбирает дорогу и темп хода.

В отличие от многих, я привык идти не спеша, но в то же время практически не делать остановок на отдых. Мне так легче. Время проходит быстрее. Это стайерский ход. Организм адаптируется к непрерывному процессу и входит в длительный оптимальный режим. Шаги при ходьбе становятся большими и даже степенными, как у верблюда. Я даже назвал такую походку "шаг лося". По эффективности такая манера ходьбы ничуть не уступает классическому подходу, когда идут так называемыми "ходками" – 40-45 минут энергичного хода, потом 15-20 минут отдыха.

Я вышел из хвойного леса в широкое снежное поле, раскинувшееся меж двух горных хребтов, поросших лесом.

Всепоглощающее серое марево окружающего пейзажа начало разбавляться еле уловимыми тонами желто-розовых ноток. В сером небе стали угадываться неоднородности и даже небольшие просветы. Вершины хребтов еще скрыты во мгле.

Хребет с левой стороны называется Кара-Тюрек, что переводится как Черное Сердце. Место, где я сейчас нахожусь, называется урочище Ялань. В одной книжке я читал, что села Тюнгур и Кучерла с древних времен считались центром шаманизма, а это урочище было местом проведения шаманских камланий и жертвоприношений.

Место это очень интересное. Неподалеку тут есть грот с многочисленными наскальными рисунками на стенах, которые приоткрывают удивительно глубокий внутренний мир древних пращуров. Если выйти на середину этого огромного поля, и взглянуть назад, то в просвет долины, видны живописные Тюнгурские горы, а с другой стороны - впереди, в ясную погоду, между склонов хребтов, можно увидеть величественные вершины Катунского хребта. Там настоящее высокогорье, в котором уже тысячи лет не тает снег.

Несколько разогревшись ходьбой я заметил, что новый день полностью вступает в свои права. Природа словно устраивала неторопливое театральное представление. Вот занавес поднимается, и на сцену выходят новые герои. Бледноватый свет утреннего солнца озаряет вершины соседнего хребта. Это меняет настроение сцены. Вершины гор великолепны. Вот с высоты тропы внизу открывается красавица река. Насколько она подчеркивает красоту открывающегося пейзажа! Действо приобретает оживление и появляется интерес – что же будет дальше?

Слева от тропы появляются громадные валуны. С другой стороны склон уходит вниз и обрывается стометровой пропастью к спертой льдами Кучерле.

Я прошел довольно далеко. Утро постепенно перешло в день. Небо стало выше и чище. Его синий цвет теперь сочный и глубокий. Солнечные лучи ласково озаряют горы. Их цвет теперь как мягкий румянец на щеке деревенской девушки. Природа раскрывает все свои краски. Просто душа радуется!

Потихоньку проходит час за часом. Тропа поднимается все выше и выше над рекой. Совсем распогодилось. По мере подъема, впереди открывается очаровывающий вид в залитую ослепительным солнцем долину Кучерлы. Некоторые вершины хребтов с обоих сторон уже поднимаются выше границы леса. Вокруг одной вершинки проплывающее облачко образовало весьма причудливое кольцо. Ослепительные струйки его сияли в лучах солнца. Я не мог налюбоваться этим волшебством. Как тут красиво!

По мере того, как солнце поднималось, небо становилось все чище. Оно приобретало еще более темный синий оттенок, на фоне которого ослепительные вершины выглядели как прекрасные бриллианты на синем бархате.

Удивительно, что ветра совсем нет. Солнце уже слепит нещадно, спасают только темные горные очки. Я несколько припарился. Пришлось расстегнуть молнию на куртке и снять шапку. Сейчас бы попить хоть немного воды. Горячего чая в термосе мало, его нужно беречь, а вот холодную воду лучше совсем не пить. В какой-то книге я читал, что в среднем за час альпинист теряет только дыханием кружку воды. Можно себе представить степень обезвоживания к концу дня! Поэтому я все-таки брал иногда небольшую горсточку снега и растапливал его во рту.

Должен заметить, что в этом одно из преимуществ зимних походов. Вода есть всегда и везде. Нет необходимости все время тащить полную флягу. Снег повсюду, и воду можно легко получить в любом количестве. Лагерь можно ставить в любом месте, а не только у ручьев, рек или озер. Кроме этого, зимой нет проблем с сохранностью продуктов. Можно брать с собой колбасу, сало или шоколад. В добавок, в зимнее время, как правило, значительно упрощаются проблемы с переправами через водные препятствия. А в некоторых случаях даже удобнее двигаться по замерзшему руслу реки.

Наконец, я достиг места, где в Кучерлу впадают с обоих сторон две небольшие речки. Тропинка тут поднялась высоко над рекой и дальше путь лежал вниз. Река видна почти с высоты птичьего полета. Ее долина хорошо просматривается вперед. Я так вошел в ритм хода, что чуть не прозевал это место. Отсюда мне нужно поворачивать влево и дальше подниматься по склону на гребень хребта Кара-Тюрек.

Я стою почти по пояс в снегу. От тропинки, с левой стороны, достаточно круто поднимается склон, покрытый невысоким кустарником, наподобие шиповника. Там, выше, метрах в десяти склон становится уже более пологим.

Насладившись прекрасным видом долины, поворачиваюсь и начинаю подниматься. Склон крутоват и снега очень много. Приходится сначала разгребать его руками, потом наклоняться, чтобы рюкзак не перевесил назад, и только тогда делать шаг. Но ботинки сползают по сухой траве под снегом, и никакого подъема не получается. Приходится хвататься за ветки кустарника. Местами удается поставить ногу, уперев ботинок в торчащий куст, и одним рывком, прямо сквозь снег, сделать большой шаг вверх. Успеваю ухватиться еще за один пучок веток. Разгребаю снег и готовлю новое место для шага. Да уж! Тяжело дается такой простенький склон! Слава Богу, до его конца остается всего метров пять.

Добираюсь до заветной площадки весь выдохшийся. Буквально на четвереньках проползаю еще несколько шагов и задыхаясь встаю. Уперев руки в колени, оглядываюсь назад и тут у меня буквально дыхание перехватывает.

Красота открылась непередаваемая!

Какая благодать! До чего же богаты краски природы! Какое спокойствие и умиротворение царят в этом пейзаже. Куда же дальше то идти, если тут такая красота! А ведь я поднялся над тропой не так уж высоко. Как изменился при этом пейзаж! Да, похоже, не зря я пыхтел на этом подъеме.

Дальше склон поднимался не так круто. Немного постояв продолжаю подниматься.

Снег стал глубже и плотнее. Идти теперь тяжело. Ногу приходится поднимать высоко и, затем, буквально пробивать плотную поверхность снега. К тому же очень хочется пить. Небольшими хлопьями ем снег, но этого уже не хватает. Солнце ярко палит и становится просто жарко. Да еще я начал ощущать первые признаки недостатка кислорода. Каждый шаг дается с трудом, дышать приходится неестественно интенсивно.

Нужно некоторое время, чтобы отдышаться и отдохнуть. Впереди показалась живописная полянка, окруженная молоденькими лиственницами. Рядом, в снегу виднелось упавшее дерево.

Вот и отлично! – подумал я. – Можно сделать небольшой привал. Время подошло к обеду, надо перекусить.

Сняв рюкзак и привалив его к дереву, я расчистил на бревне место для себя. Удобно усевшись я с огромным наслаждением расслабился. Мышцы получили, наконец, долгожданный отдых. Ноги слегка гудели, а большие мышцы бедер стали наливаться приятной тяжестью. Теперь, кажется, ничто уже не сможет заставить меня встать.

Ослепительное солнце пригревало лицо. Как тут тихо! Настолько тихо, что я слышу как шумит пульс в моей голове. На ветке позади чирикнула птичка. С самого утра я почему-то не замечал вообще никакой живности и эта птичка была первой. Приятно, что хоть кто-то в этом безмолвии встречает тебя.

Воздух стоял неподвижно и я увидел, как с нагретых солнцем мокрых колен моего комбинезона поднимаются тонкие облачка пара. Я ощущал, как яркое солнце припекает мое лицо.

Я снял очки. Яркий свет ослепил. В снегу отражались тысячи солнц. Я прищурил глаза и осторожно приоткрывая их взглянул на темный пихтач на ближайшем склоне. Грациозные пихты и лиственницы изящно стояли на противоположном гребне этого склона. Можно было разглядеть каждую хвоинку. Что-то совершенное привлекало в их образе. Хочется подойти к ним, погладить рукой пушистую, сочную зелень, прильнуть к ней щекой. "Они живые" – подумал я. Как здесь хорошо!

Расстегнув крышку рюкзака, я достал пакет с сухофруктами и пакетик с нарезанной с утра колбасой. Разложив их на бревне принялся обедать. По правде говоря, много есть почему-то не хотелось. Наверное это организм еще не успел успокоиться после длительного напряжения. Но чтобы немного восстановить силы придется все-таки, хоть немного, поесть.

Отведав несколько пластиков колбасы я перешел на сухофрукты, они оказались больше по вкусу. Затем я достал плитку шоколада и отломил себе треть. В конце я отсыпал штук пять кисленьких витаминок. Рассасывая маленькие желтые шарики я извлекал из них, сладко-кисло-соленый, немного горьковатый вкус. Определенно от них есть какая-то польза. Это именно то, что мне сейчас нужно. Хотелось отведать еще порцию.

Я свернул все пакеты и уложил их в рюкзак. Вытащил завернутый в шарф термос. Когда отвернул крышку, из горлышка начал подниматься легкий пар. Усевшись по удобнее я намеревался сделать несколько глотков, но остановиться уже не смог и выпил весь термос почти залпом. Лишь с последними глотками ощутил, что чай был ароматным и сладким. С удовольствием бы выпил еще столько же. Через несколько минут по всему телу начало разливаться тепло и здоровье. Меня даже немного разморило на солнце.

Как, все-таки, тут хорошо!

Абсолютно чистое небо возле горизонта имело ярко-белый цвет с легким зеленоватым оттенком. Чуть выше оно становилось голубым с постепенным переходом к синему. Еще выше цвет становился сочно-синим, и приближаясь к зениту небо имело уже глубоко темно-синий, почти черный цвет. Я вспомнил, как смотрел вчера с моста в глубину Катуни. Там я видел такой же глубокий темно-синий цвет. Определенно, Создатель использовал одни и те же краски, когда творил этот мир.

Мне сейчас хорошо, как никогда! Может быть, я уже могу даже сказать, что ради этого люди и ходят в горы. Жгучий интерес зовет меня пойти дальше и дальше. Какая разная вокруг природа и в каждом своем лице она прекрасна. Она зовет меня увидеть новые и новые ее стороны.

Взглянув вниз, я увидел вереницу своих следов, идущих из долины Кучерлы. Сама река уже скрылась за спуском, тем самым, по которому я карабкался.

Дальше мой путь лежал вверх по широкой ложбине, поднимающейся с небольшим поворотом почти до самой вершины хребта. Правый склон этой ложбины порос хвойным лесом, а левый был чистый, и лишь редкие, небольшие фрагменты торчащих скал нарушали его белизну. Конечно, за остаток дня до вершины хребта мне не подняться. Придется заночевать где-нибудь у границы леса.

Надев шапку и застегнув куртку я встал и снова напялил огромный рюкзак. Делаю первые шаги - идти тяжело. Ноги лениво переступают шаг за шагом. Мышцы остыли и теперь неохотно включаются в работу.

Впереди простирается длинное поле, лежащее на дне ложбины. Я иду по этому полю, вдоль опушки леса. Там, выше, ложбина постепенно поворачивает вправо и скрывается за склоном.

После обеда время летит незаметнее. Я наблюдаю, как ботинки пробивают плотный слой снега и проваливаются вглубь. Шаг за шагом, шаг за шагом... Монотонная поступь убаюкивает.

Через пол часа хода я остановился, чтобы оглянуться назад. Открылся восхитительный вид. Он еще краше! Еще великолепнее, чем там, внизу! Теперь я вижу масштаб и величие открывающихся просторов. Солнце, уже более зрелое, томно висит на чистом, темно-синем небе. Лучи его стали более золотистыми и отбрасывали в мою сторону синие тени. Долина Кучерлы осталась совсем далеко внизу. Вместо берез теперь преобладают хвойные деревья, в основном лиственницы. Восхитительная красота! А какая тут тишина!

Вдохновленный изменениями этой панорамы, я энергично продолжил путь.

Спустя еще два часа монотонного подъема я увидел впереди последнюю полоску леса. Верхняя часть этой полоски представляла собой мелкое редколесье, переходящее в кустарник и камни. Это и есть граница леса. Но до нее еще далеко. Выше были только скалы и камни. Нижняя часть леса образовывала полукруглую опушку и я сразу понял, что там и нужно будет поставить ночной лагерь.

Я стал подниматься медленнее. Что-то силы уже кончаются. В горах гораздо легче подниматься, когда дыхание синхронно связано с шагами. До этого я за один вздох-выдох делал два шага – левой и правой ногой. Теперь пришлось делать один шаг. "Ну вот, перешел на пониженную передачу" – подумал я.

Последние метры перед поляной дались совсем тяжело. С непривычки я с трудом держался на ногах. Если приходилось делать какое-то незапланированное движение или напряжение мышцы, я задыхался, приходилось пропускать шаг.

Наконец я рухнул на колени и расстегнул фастекс на поясе рюкзака. Скинул лямки. Рюкзак сполз и грузно осел на снег... Опушка леса была передо мной.

Хотелось замереть вот так и ничего больше не делать. Усталость навалилась на меня невероятной тяжестью. Я закрыл глаза и посидел так минуты две. Легче не становилось.

Ведь все равно придется ставить лагерь. Нужно вставать. Хандра и лень, отсутствие сна и аппетита – все это лечится одним лекарством. Как бы тяжело не было, нужно стараться двигаться, гонять кровь, по крайней мере, хоть как-то шевелиться. Никакого другого лекарства пока не придумали. Клин выбивают клином. Если жалеть себя, то все это может затянуться на несколько дней.

Превознемогая усталость медленно встаю. Уперевшись руками в колени замер на полминуты чтобы не было обморока, потом медленно распрямляюсь. Постоял еще, чтобы привыкнуть.

Уже вечереет и на этот раз я, первым делом, решил развести костер. Без рюкзака ходить оказалось значительно легче. На опушке леса была масса старого сухостоя. Выкопав в снегу большую, широкую лунку я свалил туда охапку сухих, лиственничных веток, потом притащил пару длинных, тонких засохших жердин. Огонь занялся быстро, и вскоре прихватил жердочки. Повеяло ароматным дымком. Я пошел к деревьям, и вставив одну сухую лесину между двух деревьев, наломал ее на куски, затем отнес и сложил их "домиком" над костром. Ну вот. Если есть костер, значит есть лагерь. Дальше поставил палатку и приготовил ужин.

Когда закипел чай, солнце уже скрылось за горизонтом. Небо над закатом было бирюзового цвета с бледными разводами желто-розовых облаков. В темный сумрак долины уходила вереница моих следов. Белый снег сиял в этом сумраке словно китайский фарфор. Лес на опушке стал темным, почти черным. Я вдруг понял, что он скрывает массу загадок. Но если я буду вести себя тихо, он поможет мне и скроет меня в своей тени. Горы же меня пока не видели. Я был еще слишком низко. Они смотрели на вечереющее небо, точно так же, как делали это последние миллионы лет.

Устал я сегодня, конечно, капитально. Первый день. Но за это я был хорошо вознагражден – я сделал большой переход. Я уже в горах.

Горы – они великие. Не только в силу своих колоссальных размеров и близости к небу. Гора – это дух. Трудно даже на миг постичь его величие. Я сейчас перед ним. Я настолько мал, что пока он меня не видит.

Целый день позади. Как хорошо теперь спокойно сесть и неспеша, маленькими глотками пить горячий, ароматный смородиновый чай. Как хорошо сидеть у костра, слушать тишину и смотреть, как вечерняя заря провожает уходящий день...

* * *

Глава 3

На утро я чувствовал себя значительно лучше. Собирался бодро, но без суеты.

Когда вышел в путь, первые солнечные лучи уже озарили вершинки хребта, позади, на противоположной стороне Кучерлы. Тут был еще легкий морозный полумрак.

Начал движение, как обычно, неспеша, тщательно выбирая себе дорогу среди деревьев и кустарника. Я вошел в лес. Идти тут оказалось очень непросто.

Во-первых, в лесу толщина снега оказалась значительно большей. Во-вторых, под снегом, то и дело попадались цепкие кусты шиповника или какого-то другого растения, а иногда ветки и бревна. Приходилось сначала разгребать снег рукавицами сверху, а уж затем пробивать ногами внизу. В некоторых местах высота снега превышала мой рост. Приходилось очень часто отдыхать. С непривычки, из-за нехватки кислорода быстро задыхался. Приходилось отдыхать каждые 10 минут.

Я старался побыстрее выйти на открытое место, на камни, где такого снега уже не будет. Поэтому взял курс чуть левее, на склон. Я уже подумал было снять рюкзак, чтобы сначала пробить тропу, а потом пройти ее с грузом. Но, поразмыслив, решил, все-таки, идти по прежнему.

Казалось, это будет бесконечно! Лес никак не кончался. Вроде бы его не так много было, когда смотрел вчера снизу. Но вот, все чаще стали попадаться голые, невысокие сухие палки вместо стволов. Да и деревья стали более чахлыми и редкими. Снег поубавился. Приближается граница леса. Это, конечно, порадовало, но я потратил так много сил, что двигаться быстрее от этого не стал.

Наконец, постепенно я вышел из границы леса и оказался на открытом склоне, перед самым перевальным взлетом. До него оставалось метров 200. Казалось он очень близко, но я знал, что это обманчиво. Будет тяжело.

Я снял рюкзак и присел отдохнуть на обветрившийся, замшелый камень. Назад открывался впечатляющий вид! Теперь воображение поражали не детали, а масштабы развернувшейся панорамы. Передо мной открывалось гигантское пространство. Оно почти все было внизу, все в голубых и нежно-оранжевых тонах.

Сидеть-то долго нельзя, можно замерзнуть. Маловато сегодня поел!

Я продолжил подъем небольшими шажками, не давая себе задыхаться. В таких случаях нужно просто найти свой ритм подъема. По привычке, хочется двигаться быстро, как в обычной жизни. Но тут так нельзя, сразу задохнешься. Во-первых, приходится подниматься в гору, это само по себе тяжело, а во-вторых, тащить на спине тяжеленный рюкзак. Лучше подниматься медленно, но стабильно, как машина на пониженной передаче.

Перевал возвышался передо мной в виде группы скалистых выступов, завершающих этот склон. Крутизна склона плавно увеличивалась по мере подъема. С обоих сторон его подпирали более крутые и скалистые образования, поэтому путь между ними представлялся очевидным и прямым.

Складывалось впечатление, что перевал "уходил" от меня по мере моего подъема. Я шел, а он ближе, как будто, не становился. Но все же, он медленно приближался.

Рюкзак тяжеленный! Я останавливался, чтобы перевести дух, затем снова продолжал подъем. Так снова и снова, пока передо мной не встал последний скальный взлет. Я устал так, что уже не воспринимал детали. Мне хотелось только одного – побыстрее подняться на его вершину. Тупо, практически не выбирая дороги, я давил изо всех сил. Ноги, ослабев, переступали тяжело и медленно. Тропа проходила в расселине между скал.

И вот, я ощутил на лице свежее дуновение. Потом еще и еще. Несколько шагов, и свежий, сильный поток ветра распахнул передо мной простор новой горной страны. Дальше подъема не было. Это перевал!

Можно было запеть от счастья! Но вырвался только усталый стон. Я ступил на ровную площадку. По инерции прошел еще несколько шагов и, опустившись на колени, снял рюкзак. Он отвалился и перекатился на бок. Наклонившись и помогая руками я тяжело встал.

Я был счастлив! Я поднялся на хребет.

Нужно передохнуть.

Перевал представляет собой слабовыраженную седловину, даже площадку, на вершине хребта Каратюрек. Сам хребет продолжался дальше, вправо. Туда лежит мой дальнейший путь. Снега тут практически нет. Поверхность каменистая с частыми выступами острых скал серо-зеленоватого цвета, имеющих косую слоистую структуру. На поверхности скал часто встречается лишайник. На перевале находятся несколько строений метеостанции "Каратюрек". Это самая высокогорная метеостанция России. Она расположена на высоте 2600 метров над уровнем моря.

Я сходил к противоположному краю перевала. Тут моему взору открылась потрясающая панорама на долину реки Аккем и на горный массив, расположенный на противоположной стороне долины. Все эти горы были внизу. Я долго любовался открывшимся видом. Этот склон хребта Каратюрек оказался значительно круче. Он обрывался из под моих ног почти ровной стеной. Перепад высот составлял, думаю, более 800 метров.

Справа, вдалеке, в легкой дымке виднелась острая вершина Белухи, возвышающаяся над Аккемской стеной. Она слегка курилась.

Вот эта Гора! Вот это красота!!

Даже на таком большом расстоянии, а до нее более 30 км, уже угадывалась стройность и грациозность этой вершины. Испокон веков она привлекала внимание людей. Народы Алтая считают ее священной. Она обладает удивительной притягательной силой. От нее трудно оторвать взгляд. Она заставляет думать только о ней, вытесняя все другие мысли. Она притягивает.

Божественное совершенство природы угадывалось в этом великолепном пейзаже. Я осознал, насколько я люблю природу, горы, как я люблю Землю. Душа переполнялась теплотой и волнением, словно в предвкушении чего-то таинственного и прекрасного. Я стоял очарованный этой красотой, словно лицом к лицу с любимой девушкой, ощущая в миллиметрах от своего лица ее теплые, живые губы. Она прекрасна и я люблю ее. Это природа!

После тяжелого подъема я решил немного отдохнуть и присел на удобный камень. Как хорошо! Солнце ласково пригревает.

– Здравствуй, Гора! Наконец я вижу тебя! Я склоняю голову перед тобой...

Ее вершина сияла на солнце золотистым светом. Мне показалось, как будто, существует легкий, золотистый солнечный луч, связывающий меня с ней. Такой же свет я чувствовал в глубине своей души. Он звал меня сюда. Он привел меня сюда. Сейчас этот свет ярче и настойчивее. Он почти заполняет меня. Это божественное ощущение!

Я упивался ее красотой! Синева неба надо мной была настолько выразительной, что представлялось, что я попал куда-то в другой мир, в мир Неба и Солнца. Она – Гора тоже была в этом мире. Все остальное, включая человечество, оказалось невероятно далеко внизу, во мгле. Казалось бы, я был тут совершенно один, но это не так. Меня окружало нежное, глубоко синее Небо и множество золотых нитей Солнца. Они были добрые, живые и теплые, больше, чем родные. Я весь был опутан ими, даже изнутри. Они же, эти нити, связывали меня с Горой. Гора выросла в моем восприятии до размера в полнеба. Она вся святилась ослепительным золотисто-белым. Я ощущал божественное счастье. Невероятное, немыслимое, фантастическое счастье. Все ценности прежней жизни не могли сравниться даже с крупинкой этого счастья. Весь остальной мир просто померк. Теперь он был непостижимо далекой тенью. Меня унесло от него с фантастической скоростью на такое же фантастическое расстояние. Но я отчетливо понимал, что он есть.

Золотистый свет залил все вокруг. Он просто ослеплял. Я царил в этом свете. Я парил в нем. В его ослепительной белизне стали проявляться какие-то редкие детали. Они тоже были золотистыми. Сначала я не понимал, что это за детали, но потом они стали четче. Это были парящие золотые птицы. Их становилось все больше и больше. Их стало очень много. Глядя на них, я увидел, что это даже не птицы. Как будто люди с крыльями. Они легко парили в ослепительной белизне, таяли в ней и появлялись вновь. Мир света окутывал меня все плотнее. От этого становилось еще легче и теплее. И вдруг, я начал различать, как на месте Горы передо мной стал проявляться огромный храм с белыми колоннами. Колонны его тоже были яркими, словно полированный белый мрамор. Он парил, и райские птицы парили вокруг него. Так продолжалось долго, целую вечность...

Трудно сказать, что пробудило меня от этого видения и сколько я в нем пробыл. Но я не спал. Я видел все настолько реально, но не глазами, а как бы всем телом. Я совсем потерял ощущение времени. Возможно, прошло около часа, а может и пять минут.

Я не вышел из этого состояния внезапно и окончательно. Нет. Это состояние озарения тянулось за мной и сейчас. Ослабла лишь его острота. Но я еще продолжал воспринимать все эти видения параллельно с мирской реальностью. Я присутствовал в двух измерениях сразу. Я понимал, кто я и где я. Я мог что-то делать, какие-то дела, не теряя восприятия огромного нового мира, хотя понимал, что яркость его при этом тускнеет. Он словно уходит куда-то за угол. За угол сознания. Но я мог с легкостью вернуться и вновь ощутить блаженное озарение. Теперь я знал как это делать. Нужно просто уловить способ не замыкаться на смысловой реальности и расслабить сознание, отпустить свое "я". Это гораздо легче, чем может показаться. Вот только рассказать как – нечем. Таких слов нет. И показать это невозможно.

Это все можно назвать озарением. Сила этого озарения была просто ошеломительной. В этом озарении я вдруг начал понимать, что знаю все. Мне открылись все тайны природы и не осталось ничего, что было бы скрыто. Я мог получить ответ на любой вопрос. Вопросов даже не возникало, они не успевали появиться, как на их месте возникали ответы. Простые, ясные и очевидные ответы. В природе все устроено просто и естественно. Передо мной открылся колоссальный океан знаний. Я был настолько потрясен, что нужно было время все осмыслить и стать самим собой. Я глубоко вздохнул чистый, горный воздух и расправил плечи и спину.

Теперь я понимаю мир, я знаю нечто-то очень важное. Я по-прежнему, еще "по инерции", видел безграничность огромного мира, понимал, что он гораздо шире, чем кажется. Я видел колоссальный, огромный мир. Понимал, что тут – мрак незнания, но там, выше, есть золотой свет. Он есть! Я вижу его! Теперь пронесу этот свет через всю жизнь. Порой в жизни будет тяжело и горько, но этот свет будет спасительным ориентиром. Немногие воспринимают этот свет, хотя он доступен каждому. Мне было неловко – почему я? Ведь я ничего не сделал для этого. И тут я понял, что искорка этого золотистого света была со мной от рождения, даже еще до этого. Она была вечно. Она не погасла.

Я понял что с самого детства все мои еле уловимые, интуитивные позывы к прекрасному, к божественному имели именно эту природу. Только тогда я не мог во всех этих разрозненных проявлениях уловить общую целостность. Как будто я видел мир за окном сквозь редкие дырочки в шторах и не догадывался, что за ними что-то может быть. Сейчас я в распахнутое окно увидел за окнами огромный, живой, яркий, богатый мир. Он несравненно ярче и теплее этой холодной, сумрачной комнаты. Нет никакого желания возвращаться в нее обратно. Там я не вижу никакого смысла. Тут же есть Жизнь – этот золотой свет. Он наполняет смыслом абсолютно все, и лишь редкие и совсем тусклые его лучи проникают в нашу сумрачную комнату. Я никак не мог понять смысла в возвращении, но в то же время совершенно ясно понимал, что придется вернуться. От этого стало немного горько и даже страшно. Опять я должен буду туда вернуться. Как будто это уже когда-то было. Да! Это было в раннем детстве, когда я впервые понял, что попал в этот мир и, что теперь живу. Было немного горько и страшно.

Я как будто только что родился. От ныне я и себя самого осознавал по другому. Я увидел весь мир, как будто, мне только сейчас раскрыли глаза. Это ошеломило меня. Я никому не смогу рассказать про это. Потому, что для этого просто не найти слов и еще потому, что это сокровенное. Это святое для меня. И нет таких ценностей жизни, которые могли бы сравниться с ценностью того, что я узнал. Нельзя запятнать этот свет. Его нужно хранить. Это священно. Это больше, чем религия. Это важнее, чем смысл жизни. Я узнал что-то невероятно важное! В это даже невозможно поверить. Я даже не могу уложить это в голове. Это непостижимо умом. Поэтому трудно кому-то об этом рассказывать. Это как будто бессмысленно. Просто никто не поверит. Поверить может только тот, кто тоже чувствует этот свет в сумраке жизни. А где такого человека найти?

Солнце и небо! Слегка веет легкий ветерок. Я все сидел на камне и смотрел на Гору.

Действительно, это счастье. Тут хорошо! Какие красивые горы!

Я встал, постоял, любуясь видами, и медленно пошел к рюкзаку. Неспеша оглядывая горизонт я снова был восхищен открывающейся отсюда панорамой. Золотистый свет присутствовал во сем вокруг.

Как прекрасна природа! Как прекрасен мир! Во всем вокруг теперь угадывались блики божественного света, который я теперь видел. Это невероятно! Я будто видел теперь больше, чем видел всегда. Какое счастье, что Господь одними красками создавал тот и этот мир. Мир огромен! Теперь жить станет легче. Теперь я всегда буду упиваться красотой природы. Созерцание такой красоты утоляет божественную жажду. Это нужно, чтобы сохранить в душе свет жизни.

– Как же теперь мне жить?

– Живи, как жил.

– Мне будет больно видеть тьму в мире людей.

– Эта боль говорит о том, что твоя душа живет. Ты должен жить и жить до заката.

– Что мне делать? Как жить?

– Еще многому предстоит научиться, многое узнать. Когда нужно, тебе будет сказано. Живи как жил. Живи...

Главными в жизни человека должна быть любовь и доброта. Доброта и любовь. Все остальное – уже после. Они поддерживают свет жизни. Войны, хитрость, алчность, жажда власти и обогащения, тупой рационализм, неуемное желание насыщения – это от неведения. Это неведение душит в человеке духовное начало, затуманивает ясность разума. От этого человек умирает еще будучи живым. Это путы темного мира.

Я живу в сумрачной комнате, и мысленно я теперь ощущаю вокруг, за шторами огромный мир. И теперь, даже тусклого лучика света снаружи достаточно, чтобы убедиться вновь в его существовании.

Моя жизнь перевернулась. Все кубики перестроились. Мир теперь стал другим. По другому теперь течет жизнь. И я стал другим...

Так или иначе, нужно продолжать жить.

Нет, я теперь долго не смогу придти в себя. Нужно много времени. Наверное, всю жизнь. Нужно жить, и все само как-нибудь встанет на свои новые места.

А сейчас нужно брать рюкзак и идти дальше. Нужно жить...

* * *

Глава 4.

Видеть в чудесном чудесное - вот ключ ко всем тайнам мира.

Лао Цзы. "Дао Де Дзин"

Вчера я прошел по вершине хребта несколько "пупырей" – холмов на вершине гребня. Шел не так уж долго.

Лагерь поставил в уютном зажиме скал, хорошо защищавших от ветра. Приготовил ужин и перед сном еще долго сидел и смотрел на Гору на закате. Я постиг тайны жизни и смерти. Я постиг тайну гор и вечной вселенной. Это была великая и страшная тайна. Страшная не по своей сути, а по своему масштабу и величию. Я понял, почему человек не понимает этих тайн. Он просто окаменеет от вечности. Он станет как горы...

И я почти приблизился к ним, к этим горам. Настолько, насколько может приблизиться живой человек к вечному. Я помню, лишь, что постепенно разум мой замер и застыл как лед. Под светом звезд я смотрел на белеющую в сумраке вершину. Я раскрыл себя перед небом. Я растворился во вселенной. Я чувствовал ее всю...

Ночь была спокойной. На утро я встал очень рано. Было еще темно. Чистое, ночное небо озарялось на востоке розовым сиянием. Страна гор в голубом сумраке, под моими ногами, уходила в горизонт, к розовому зареву.

Решил не торопиться и сначала просто заварил чай. Снег для этого я подыскал еще вчера, за скалами.

Пил горячий чай и долго стоял, встречая рассвет. Погода стояла тихая, только с юга тянул небольшой ветерок. Сзади, в долине Кучерлы, все скрывал ночной, фиолетовый мрак, в котором трудно было различить детали. Впереди же, на востоке, поднималась огромная, светлая, прекрасная заря. Она медленно расправляла свои громадные крылья, поднимая новый день. Приближающееся Солнце уже дарило этому миру свои горячие золотые лучи. Лучи жизни. Я вновь ярко почувствовал его божественность непостижимость. Справа все так же грациозно царила великая вершина. Она была еще в ночных объятиях, но заря пробираясь к ней, распускала царственный цветок. И весь огромный мир тоже просыпался.

Все еще не верилось, что я вижу Гору вновь. Она еще очень далеко. А путь к ней очень не прост. Сколько же потребуется сил, чтобы подойти к ней.

Я ощутил, как во мне течет горячая кровь. Мои руки и все мышцы наполнены энергией. Сегодня мне предстоит движение. Движение без видимого смысла, без видимой цели, просо так. Но я каким-то вторым взором видел эту цель и понимал смысл. Я жил теперь как бы на два мира сразу. Одновременно и тут и там. Там я понимал все. А тут не понимал того, что понимал там. Новое вИдение давало мне возможность видеть смысл в бессмысленном.

Я ощутил холод ночного воздуха и почувствовал, как этот холод прикасается к моей горячей крови. Мои древнейшие предки тоже ощущали этот холод. Этих предков уже давно нет на Земле. Но где-то витает воздух, которым они дышали и во мне течет кровь, которую они мне даровали. Этот холод заставлял выживать моих предков. Он привел к эволюции человека. Борьба с холодом, поиск пищи сделали человека мыслящим. Инстинкт выживания породил в нас разум. Но разум отчасти сделал нас слепыми. Разум и рационализм мешает нам видеть истинную суть природы. Разум это всего лишь один из ценных инструментов, данных нам природой. Но ненасытность приводит к тому, что мы погружены в рационализм постоянно. Нужно определенное самопонимание, духовный опыт, чтобы обрести баланс гармоничного восприятия всей жизни и природы, всего мира в целом. Нужно иметь достаточную силу своего "я", чтобы не быть рабом собственного разума. Тогда можно увидеть очень многое и почувствовать, как правильно жить, чтобы не впасть в заблуждение.

Прозрение человека началом своим восходит к его чувственности. Если душа твоя трепетно воспринимает мир, то буквально во всем можно увидеть божественную искру.

Я ощутил свое новое лицо и свое новое тело. Абсурдом казалась мысль о том, что мне придется вернуться обратно в мир людей. Это громадный, серый муравейник, кишащий страстями и бездуховностью. Люди слепо и устало бродят по лабиринтам своей жизни, пытаясь найти свое счастье, какой-то смысл существования. В этом практически нет истинной жизни. Почти все существование там состоит из условностей, фальшивых ценностей, иногда из слепого стремления к обогащению или власти, а в основном из бесцельного дрейфа от молодости к старости. Люди порабощены бытом. Все состоит из проблем, которые они сами себе создали и с которыми непрерывно борются. Так проходит почти вся жизнь. В этом самопоедании нет никакого смысла. Там нет самого важного, что возродило бы в людях свет, духовность, доброту и любовь. Это ужасно, что я имею с этим миром что-то общее.

– Я другой. Я не оттуда! Я не хочу туда!

– Тебе придется вернуться назад. Другого выхода нет.

– Но как же мне теперь там жить? Я не смогу снова коснуться всего этого! Что мне делать?

– Придется притвориться, что ты такой же, как все они. Таков твой путь.

– Значит, нужно одеть на себя маску. Нужно будет играть роль человека. Какой же это бессмысленный театр! И это на всю оставшуюся жизнь! Это горько и больно.

– Нужно искать в себе силы и жить. Жизнь – это горькая чаша.

Я постиг суровую и горькую реальность, с которой теперь необходимо мириться.

Вот первый луч Солнца появился над горизонтом. Рождается новый день. Первый день моей новой жизни. Произошло священное таинство. И пусть лучше никто не знает, кто я. Ведь я и сам еще этого не знаю. Я должен хранить это в тайне, пока не придет время, пока я не обрету силу.

Один лишь вопрос так и остался для меня без ответа.

– Почему Гора? Что или кто она для меня? Почему я так связан с ней?

– Не все вопросы должны иметь ответ. Так устроен мир. Понимание придет, когда для этого наступит свое время. А пока пусть все остается, как есть. Пусть начинается новый день. И пусть где-то живет мир людей. Придет и им время прозреть. Для всего свое время...

* * *

Глава 5. Ветер.

Время...

Время уже позднее, поднимается Солнце. пора выходить в путь-дорогу.

Перекусив и собрав лагерь, я двинулся дальше, по хребту, на очередной "пупырь". С него открылся чарующий вид в обе долины.

Мне предстоит сегодня пройти до вершины хребта, а затем спуститься в долину Аккема и пройти до верховьев Аккемского озера, чтобы на следующий день выйти в высокогорье, на Аккемский ледник.

Я шел, поглощенный мыслями. Но я не думал. Мысли сами скользили, находя свои пути в спокойном сознании. Это они говорили со мной. Они говорили о том, что я ничтожная песчинка в огромной и непостижимо сложной Вселенной. Природа необъятна в своем многообразии.
Мне нравилось идти. Я шел туда, куда хотел идти, туда, куда меня тянуло. Я шел легко и ровно. Я был счастлив...

Так я прошел несколько часов.

Путь по хребту оказался несложным. Правда, начал несколько настораживать усиливающийся юго-западный ветер. Впереди, справа начала вырисовываться серая хмарь, оттуда и дул ветер. Это были не облака, а именно туманная хмарь. На вид безобидная, но, знающие люди подтвердят, – порой коварная. Белуха сильно курилась.

Действительно, спустя час, ветер усилился и уже нес с собой мелкие, колючие льдинки снега и даже песчинки. Они очень больно ударяли по лицу. Хотя солнце и не было сильно ярким, пришлось надеть очки, чтобы поберечь глаза.

По мере движения, ветер усиливался. Через некоторое время он достиг такого напора, что нес с собой целый поток льдинок и даже крупного песка. Все это неслось со стороны долины Кучерлы с громадной скоростью в виде поземок и туманных струй, которые затем продолжали свое движение и вылетали дальше над пропастью Аккемской долины. Из-за этого весь хребет стал как бы "куриться".

Видимость ухудшалась. Ветер уже осложнял движение. Солнце исчезло. Стало трудно выбирать дорогу и ориентироваться.

Наметился спуск, и в просветы бури, впереди, я увидел понижение. Минут через тридцать я подошел к группе торчащих скал и решил укрыться между ними. Идти уже было невозможно, ветер просто валил с ног. И при этом, он еще усиливался.

Расселина в скалах была узковата, и я оставил рюкзак перед ней, чтобы не тесниться. Сам забился в нее и сел съежившись. Стал пережидать непогоду.

Со временем видимость совсем ухудшилась. Иногда мимо проносились небольшие подпрыгивающие камешки. Шум ветра стал сопровождаться свистами и гулкими вибрациями. Он превратился почти в грохот.

Тут я обратил внимание, что при порывах ветра рюкзак несколько раз качнулся, а потом его немного развернуло и чуть-чуть протащило. А рядом километровая пропасть в Аккем! Я быстро вскочил, вытянув руку схватил его за лямку, потянул к себе и нырнул обратно в расселину. Сила ветра была просто ошеломительной. Он с треском и яростью трепал лямки рюкзака. Если бы я высунулся весь, меня бы точно унесло! Я забился в глубь расселины и обхватил рюкзак сверху руками. Начинался ураган!

Ситуация нешуточная! Никогда мне не приходилось видеть ветра подобной силы. Я оглядел укрывающие меня скалы, чтобы оценить выстоят ли они. Наверное выстоят. Не первый же год стоят! За свою жизнь наверняка испытывали на себе и более крепкий ветер. Примечательно, что снега не было. Просто дул очень сильный ветер.

Если ураган не утихнет до вечера, придется ночевать тут, прямо в расселине. Укутаюсь спальником, засуну ноги в рюкзак, сверху закутаюсь палаткой. Сейчас термометр показывал -10. Ветер всегда существенно осложняет переносимость холода. Тут в расселине, из-за турбулентных завихрений, воздух все время находился в движении.

Просидев так некоторое время я решил воспользоваться бездельем и перекусить. Открыл клапан рюкзака и достал поближе пакеты с колбасой и сухофруктами. Есть пришлось уткнувшись лицом в рюкзак и прикрывшись капюшоном, потому, что мешали летающие вокруг песчинки и льдинки.

У каждого движения в природе есть своя воля. Кровь движется в сосудах по воле жизни. Капли дождя падают вниз по воле тяготения. У этого ветра тоже была своя воля, свой дух. Я увидел этот дух ветра. Так же, как вчера увидел дух Горы. Этот ветер был горд своей свободой. Он упивался своей силой. Ветер – это друг гор. Но горы вечны, а ветер нет. Зато ему дана свобода. Ветер – это олицетворение движения. И он во всей полноте ощущает свою свободу. В яростных порывах угадывалась его страсть. Словно дикий мустанг он играл, наслаждаясь своей свободой, ловкостью и силой. Он играл со скалами и со мной.

Ветер ближе к человеку, чем горы. У него тоже порой проявляется характер. Этот ветер был очень сильным. Едва ли найдется еще такой сильный ветер, как этот. Я чувствую его дух, но я понимаю, что и он чувствует меня. Потревоженный дух вышел поиграть мускулами. Кто это посмел нарушить покой в его царстве?! Как наказать этого обидчика?! Выдержишь ли ты вот такой ветер?...

На миг стало страшно! Грохот стоял такой, что показалось, что сейчас настанет конец света. Этот ветер смотрел мне прямо в лицо. Велика его сила! Страшен он в своей ярости! Смерть тому, кто попытается встать на его пути. Он смотрел прямо на меня, испытывая страхом. Этот ветер легко сможет убить меня.

Нужно иметь силу духа, чтобы выдержать страх. Его нужно просто вытерпеть. Но вдруг интуитивно я понял, что любой страх порождается нашим сознанием, мыслями. Стоило это понять, как страх превратился в горстку пепла и воспарив на мгновение передо мной исчез развеянный на тысячи пылинок во все стороны. Осталось лишь безмолвие и чистый дух. Безмолвие разума может спасти человека от страха. Дух бесстрашен! Я никогда не думал об этом. В секунду я понял, что постигали войны Шао-Линя. Я понял суть учения древних китайских монахов. Я понял бесстрашие самураев. Чтобы не сойти с ума, нужно внутренне замереть и остановить в себе все движения сознания. Должен остаться только дух. Дух бесстрашен, потому, что он вечен.

Я проникся уважением к покою и одиночеству горного царства. Я пришел сюда не на что не претендуя. Я не мыслю о сопротивлении. Я приму любую форму. Я стану податлив как воздух. Я стану таким же, как ты! Ветер.

Я понял, что податливость – ключ к неуязвимости. Воду и воздух нельзя победить. Нужно расслабить свой дух, сделать его свободным как ветер. Нужно уподобиться причине своего страха. Тогда ветер не сможет меня одолеть.

* * *

Глава 6. Спуск.

Ветер стал слабеть. Я поднял голову. Хотелось размяться, суставы и мышцы совсем затекли, ноги замерзли. Я просидел в расселине больше часа. Вскоре решил, что, пожалуй, можно продолжить путь.

Ветер еще достаточно сильный, но идти уже можно. Бывали еще, правда, внезапные порывы.

Каменистая тропа теперь вела снова наверх, на перевальный взлет перевала Каратюрек. Дальше она спустится к озеру Аккем почти на километр.

Идти пришлось медленно, потому, что я потерял ход. Все мышцы остыли и затекли. Высота приближалась к трем тысячам. С непривычки уже ощущалось, что кислорода не хватает. Приходиться больше дышать, чтобы надышаться. От этого легкие устают. Они должны быстро и глубоко расправляться, к чему еще просто не привыкли.

Тропа постепенно повернула влево. Вокруг меня окружала туманная хмарь, видимость была еще очень ограниченной. Я даже не видел вершины перевала. Но справа небо было уже светлее.

Когда я поднялся на перевал, небо начало развеиваться.

Вершина перевала представляла собой слабовыраженный купол, покрытый гладкой и прочной фирновой коркой. Фирн тут был тверд, как белая, шершавая керамика. Купол не давал увидеть полностью дно открывающегося ущелья. Была видна часть Аккемского озера. Внизу, по долине стремительно проплывали белые клочки рваных облаков. На небе появились просветы, сквозь которые на долину падали движущиеся солнечные пятна. Они хорошо подчеркивали рельеф гор.

Я остановился. Высота 3050 метров над уровнем моря. Вершина как ни как!

На противоположной стороне долины возвышалась гора Ярлу. Не смотря на хмурую погоду, она предстала отсюда очень живописно.

Дальше отсюда будет спуск. До самого вечера только спуск. Скоро наступят сумерки, а мне хотелось бы заночевать сегодня внизу, на озере. Там будет спокойнее. А то, вдруг, налетит еще один ураган. Это не шуточки!

Оглянувшись и попрощавшись взглядом с долиной Кучерлы я начал осторожно спускаться во владения Аккема, в Белое царство.

пасность заключается в том, что если я сейчас поскользнусь, то полечу по склону до того места, где начинается каменная морена – обширная россыпь камней разного размера, в среднем с арбуз величиной. Лететь до них больше сотни метров. Можно разбиться об эти камни, так как остановиться на фирне практически невозможно – это ледяная корка, твердая как гранит.

К чему испытывать судьбу. Я вытащил из петель рюкзака свой айсбаль (кайман) и снял с его клюва защитный чехольчик. Перехватил сверху его головку клювом наружу и повернулся правой стороной корпуса к склону. В случае падения, я всем своим весом навалюсь на кайман, и тогда его острый клюв будет врезаться в фирн с силой моего веса. Это по крайней мере снизит скорость падения.

После благополучного спуска на камни, я съел кусочек шоколада и глотнул остатки горячего чая. Упаковал все в рюкзак, закрепил кайман и начал спускаться вниз.

Большие камни скоро закончились и началась мелкая сыпуха. Ноги, по крутому склону, съезжают вместе с камнями вниз, ускоряя скорость моего движения. Сыпуха была долгой. Потом началась открытая долина с ложбинами, спускающаяся к лесу. Тут идти вниз совсем легко.

К лесу я приблизился, когда было уже почти темно. Тут снова появился снег. Но вниз по нему идти было не так уж и трудно. Ноги просто вспарывали его под напором движения. Тут его было по-колено. Ниже начались кусты и снега стало больше. Крутизна склона возросла и местами я просто съезжал вниз по снегу.

Внизу-справа показался слабый огонек метеостанции Аккем. Значит уже близко.

Я спустился на Аккемскую тропу уже в кромешной темноте. Прошел мимо метеостанции и прямо по льду озера пошел выше, к его верховьям. Это заняло всего минут тридцать.

Палатку решил ставить неподалеку от каменной стены. Там летом бьет родник.

* * *

Глава 7. Утро.

Вчера я предпринял серьезный переход. Я прошел по хребту Каратюрек, дошел до его вершины – перевала Каратюрек и затем спустился ровно на километр до Аккемского озера. Если бы в пути меня не застал ураган, я пришел бы не так поздно.

Поставил лагерь. Уже не было никаких сил готовить ужин и я просто съел банку консервированного мяса, прикусывая сухарями. Приготовил только чай. Много чаю, целый котелок. Уж очень хотелось пить. Деталей не помню, так как устал неимоверно и добравшись до спальника сразу уснул. Спал очень крепко и долго.

Когда утром открыл глаза, обратил внимание на цвет сводов палатки. Они имели неестественно синий оттенок. Было очень тихо. В спальнике так тепло, что вылезать из него не хотелось. Я спокойно лежал и размышлял над планом сегодняшних действий. Сегодня нужно хоть немного отдохнуть. Дальше мне предстоит подниматься в высокогорье. Там растительности уже не будет. Только холод, лед и камни.

Захотелось чего-нибудь поесть. Сейчас бы сладкого! На этот счет у меня появилась мысль.

Приоткрыв молнию палатки я выглянул наружу и замер от восхищения!

Передо мной открылась просто неописуемая красота! Всё ущелье было окутано фантастическим, небесно-синим сумраком, который разбавлялся отсветами золотистого сияния, исходящего от вершин гор, стоящих позади и ярко освещаемых утренним солнцем. Моя палатка стояла на берегу покрытого льдом озера. Небо было чистым и синим, казалось красивее оно быть уже не может. Ветра нет, погода отличная.

Откуда-то появилась такая бодрость! Я шустренько напялил просохший комбинезон и ботинки. Свежо так, хорошо! Даже не очень холодно. Запалил горелку и поставил топиться снег для завтрака.

Я присел возле примуса прямо так, налегке, без куртки и шапки. От этого я ощущал приятную прохладную свежесть. Вдали, в просвет долины Аккема, на севере, немного выглядывали далекие Тюнгурские горы. Склоны, составляющие долину были еще в темном сумраке, а Тюнгурские горы уже ярко освещались золотистым солнцем. Небо непосредственно над этими горами было светло-голубым, но с высотой постепенно обретало, такой же, как и аккемская долина, глубокий, темно-синий оттенок. Казалось бы, такие незатейливые цвета, а картина получается выразительной и красивой. Я бы даже сказал, завораживающей.

Николай Рерих в своих картинах очень удачно передавал настроение гор и неба. В этом пейзаже, как и во многих его картинах, тоже не угадывались детали. Цвета и тонкие полутона выражали дух гор лучше всяких деталей. Несомненно, Рерих очень глубоко чувствовал и видел природу. Небо и горы дали ему такое вдохновение.

Подумать только, какая красота вокруг!

Может правда – тело есть сосуд для духа. Почему я так сильно почувствовал это, тогда, когда поднялся на хребет? Я вообще, начал чувствовать. Я начал видеть весь мир. Я стал понимать его. Я стал понимать то, что невидимо простым взором. Я словно обрел понимание настоящих ценностей, которые раньше были неведомы.

Как бы мне хотелось остаться тут навсегда! – Тут чисто. Тут нет суеты. Тошнотворной казалась сама мысль о том, что придется возвращаться назад, к людям. Но это придется сделать. Придется вернуться и как-то жить там, находить смысл в существовании. Этот же мир, это сокровище, нельзя превращать в обыденность. Простой человек не сможет долго находиться в этом мире. Он выдохнется, он истощится, он не сможет жить. Словно рыба на воздухе. Человеку уготовано жить на земле, среди людей. Поэтому придется вернуться. Стало горько от неизбежности. Я уже сейчас начал скучать по этим горам, по этой природе. Ведь я только пришел сюда, а уже боялся часа прощания. Я уже начал понимать, что уходить отсюда будет очень тяжело.

Невольно я погрузился в созерцание. Это созерцание было о самом главном. О судьбе, о жизни.

Жизнь – это ведь трагедия. Все, что живет, все, что существует, обречено умереть. Если ты сейчас смотришь, дышишь, чувствуешь, то, как это не прискорбно, тебя ждет смерть. Вся наша жизнь – это ожидание конца. Это самое неизбежное из всего, что может произойти. Это то, от чего никто не сможет избавиться или уйти. Это то, через что пройдут все, и никакая сила в мире не способна отвратить это. Через эту точку проходят все судьбы, все когда либо жившие на Земле, и все, кто еще будет жить. Это словно черная дыра, всасывающая в себя все сущее. Это точка конца времени. После этого время над нами уже не властно. Время никогда не бывает бесконечно. Смерть – это закономерное окончание времени. Время, индивидуально для каждого из нас. Оно причина всего. Материя – это дух, заключенный в оболочку времени – вот формула реальности. А поскольку время не бывает бесконечным, поэтому и материя никогда не будет вечной. Бесконечным же может быть лишь то, что вне времени – чистый дух.

Я помню первую в своей жизни мысль о времени: тогда я вдруг во всей полноте осознал, что я подобен прыгнувшему в пропасть. Я живу. Я падаю. Начался отсчет. Это значит, что пройдет целая жизнь и впереди меня ждет смерть. Я уже живу и никакая сила в мире не сможет предотвратить конца и не вернет меня легко обратно в покой.

Незнакомое особенно страшно, если оно неизбежно. Я чувствовал, что в некотором смысле это будет возврат обратно, туда, куда так хочется вернуться, откуда я только что, так внезапно "выпал". Только возвращение это будет через неведомое испытание. Таково было самое начало моего времени. С тех пор начал виться мой жизненный путь.

В начале я видел, что можно пройти его ровно, не делая абсолютно ничего, кроме созерцания самого пути. Но вскоре я понял, что кроме конечной точки можно увидеть много другого. Можно любоваться небом, солнцем, цветами, бабочками. Можно даже попытаться что-то узнать о них. Мало того, можно что-то даже делать самому в этой реальности, оставив в ней свой след. Сначала это показалось нелепым и бессмысленным, но вскоре захватило, и вот я уже, как будто, вижу в этом смысл и предназначение. Так начала расти моя жизнь. Стали появляться новые цели, новые задачи, новые знания и умения. Но я никогда не терял понимания иллюзорности всего этого, т.к. это не было по-настоящему важным для пути. По настоящему важным было то, каким становится мой дух, мое "я". Все, что я делал, чем занимался, словно не имело четкого смысла, потому, что все это делалось лишь попутно. Этого можно было и не делать. А делалось это потому, что так делали все окружающие. От того, буду ли я похож на них, зависело спокойно ли пройдет мой путь. Я увидел, что если я становлюсь не похожим на них, мое существование становится очень неспокойным. Я стал приспосабливаться, старался походить на окружающих. Еще я понял, что мне нужно самому обеспечивать свою жизнь. Такого не было там – до начала. Это было очень необычно. Это заставляло меня сильнее погружаться в суету мирской жизни. И еще. Я видел, что люди очень часто так заигрываются своей жизнью, что начисто забывают о том, что всему есть конец, что есть ценности более важные, чем выгода или прибыль. Они не верят в спасение.

Вера в Бога – это, по сути, есть вера в вечную жизнь. Если человек говорит, что он верующий, то он должен задумываться о том, что ожидает его после смерти. А раз так, то нужно к этому готовиться пока есть время. Не нужно так ненасытно рваться за материальным. Там все это не пригодится. Нужно больше уделять время размышлениям, самопознанию, искусству, добрым делам. Нужно творить добро не ради выгоды, а порой и явно отдавая свое другому. Не убудет! А если и убудет, то потом обязательно прибавится. Не надо этого бояться.

Необходимо творить добрые дела. Это исцеляет душу.

Жизнь, это путь самосовершенствования. Все события имеют духовную подоплеку. События дают нам духовный опыт. Этот опыт будет необходим потом. Нужно обрести духовную крепость, выдержку, способность беспристрастно отличать истину от заблуждения.

Как бы там ни было, а человек вынужден добывать себе пищу, обустраивать кров, растить и воспитывать детей. Неизбежное прикосновение к мирскому, оставляет след в душе. Поэтому иногда появляется потребность очиститься. Когда мы творим прекрасное, это очищает душу и приносит облегчение тягот пути. Чем чище душа, тем более она стремиться творить прекрасное. Чтобы очиститься, человек склоняется к уединению, к созерцанию мира, ограничивает себя в мирских привязанностях или не зная устали трудится создавая доброе и прекрасное. Им движет подсознательное, интуитивное стремление к совершенству, не имеющее, вроде бы, разумного, рационального объяснения. Такой человек видит еле уловимые контуры за пределами материального мира, которые манят его. Он видит и чувствует свой путь, он видит цель. Он отрывается от пустой суеты и устремляет свой взор вперед к божественному, осознавая временность и иллюзорность этих временных ценностей. Человек встает на путь истины. Он верит в спасение.

Почему в мире так много зла? Оглядывая свой путь я заключил, что в мире людей нет единой истины. Очень многие вопросы не могут иметь однозначного ответа. Все зависит от того, что считать главным. Человек многоплановое существо. На каждом уровне своего "я" он имеет свое обоснованное мнение, что-то свое особенное считает главным.. С одной стороны, ты чувствуешь, что поступаешь правильно, но вот, логика говорит обратное. Перейдя мысленно в другую точку зрения, уже руководствуешься другими ценностями. А взглянув на вопрос еще с неким третьим, "другим взглядом", он понимает, что даже и это было не самым верным. Поэтому, каждое мнение истинно лишь на определенном уровне понимания. Проснувшись следующим утром человек может смотреть на это уже совсем по другому. Единой правоты нет, нет и единого мнения, потому, что все люди мыслят по разному. Все зависит от того, какими целями руководствоваться.

Есть состояния восприятия, обусловленные событиями: человек может что-то совершить, находясь в состоянии аффекта, например страха. Он правильно поступил? Есть состояния восприятия, обусловленные настроением: начальник уволил попавшего под руку работника. Он правильно поступил? А бывает еще привязанность: алкоголик продал последние шторы, чтобы купить выпивку. Он правильно поступил? Таких состояний может быть великое множество. Все эти поступки можно оправдать, только будучи в этом состоянии и руководствуясь какими-то конкретными целями. Тот же самый человек, в другом состоянии, не одобрит своих поступков.

Среди всего множества состояний можно выделить одно особое. Это состояние абсолютного душевного спокойствия. Это – абсолютное состояние. В нем нет главного.

Абсолютное состояние не спутать ни с чем. Это состояние в котором ты видишь и чувствуешь тончайшие и еле уловимые штрихи мира, видишь саму суть событий и вещей. В этом состоянии легко отличается истинное от фальшивого. В этом состоянии человек не подвержен ни аффектам, ни настроениям, ни привязанностям. Это состояние иррационально. Это состояние чистого духа. Это состояние было у меня, когда я осознал начало своего пути. В этом состоянии ты видишь гораздо больше, нежели узким мирским восприятием. Все скрытое становится явным. Все вопросы имеют единственно правильный ответ. Мирские проблемы в этом состоянии становятся смешными, словно игрушечными. И ты – наблюдатель, лишь созерцаешь бытие, беспристрастно, как будто не имея к нему никакого отношения. Это состояние в силу его абсолютного спокойствия я бы назвал сладостным. В этом состоянии тебя окружает ощущение непостижимой, кристальной чистоты и спокойствия. Это состояние великого блаженства и умиротворения. Это естественное состояние души.

К сожалению, у многих людей это состояние забыто. Погрузившись в пучину мирской жизни, человек словно слепнет от яркой реальности. Жизнь затягивает его. Ему кажется, что он всегда сможет вернуться "домой", сохранит в глубине способность чистого восприятия. Но становясь "винтиком" в большом механизме жизни он начинает общаться с другими людьми, обретая привязанности, потребности, с головой погружается в потоки жизни. Духовное сознание затуманивается, становится мутным. Оно перестает видеть истинные, вечные ценности. Остается лишь иллюзия этого. Человек запутывается, начинает делать ошибки, принимая сиюминутное за ориентир истины. Отсюда появляется обусловленность мышления. Это ведет к заблуждениям. Люди перестают понимать друг друга. Появляются противоречия. Встав на пути друг друга они продолжают отстаивают свои ложные "ценности" силой. Каждый оправдывает свои действия какими-то своими, частными благими намерениями. В конечном итоге, все это приводит к появлению зла. Рождаются коварство, хитрость, лож, которые в дальнейшем могут привести к обману, убийствам и целым войнам. В этом хаосе уже не найти, кто прав, а кто нет. Суетность, привязанность, ненасытность и заблуждения порождают зло на земле. Истина же постигается через спокойствие и отрешенность.

Вот в чем заключается природа добра и зла. Зло есть следствие неведения, заблуждения и слепости.

Истина одна, а заблуждений много.

Я думаю, многие люди все это чувствуют. В современном обществе отдельному индивидууму трудно оставаться самим собой и сохранять чистоту сознания.

Грустно.

Какие красивые горы! Какое удивительное утро!

Я очень многое понял за это время.

Я приготовил завтрак, поел, потом заварил чай. После этого достал мешочек с сухарями, намолол крошек и сделал из них эдакое пирожное со сгущенкой. Оно получилось очень вкусным. Просто объедение! Наконец-то я наелся досыта и набрался сил перед дальнейшим, самым сложным участком путешествия.

Руки и ноги, все тело стали наполняться энергией. Вообще, я чувствовал себя прекрасно.
Сейчас неспеша соберусь и можно будет выходить дальше в путь. Аккемская стена открывалась отсюда грандиозно. До нее около 10 километров.

продолжение следует ...

Краснопевцев С.Е.

10.01.2009 г.

[Назад]